Послушники Царства Небесного: Рукопись, найденная на чердаке

Послушники Царства Небесного: Рукопись, найденная на чердаке / Ред.-сост. иеромонах Симон (Безкровный). - Усекновенская пустынь «Катафиги» на Святой горе Афон, 2018. - М.: АНО развития ду­ховно-нравственных начал общества «Символик», 2018. - 160 с., илл.

ISBN 978-5-906549-95-2

История настоящего сборника весьма загадочна. Почивший на Афоне в 2014 году русский иеромонах И. во время посещения одной пустыни на Свя­той горе принес оттуда зачитанную общую тетрадь, в которой и были запи­саны эти повествования.

Основой рассказов являются реальные события из духовной жизни «ал­чущих и жаждущих правды» (Мф. 5:6). В них собрано духовное богатство че­ловеческой души, волнуемой главной и всепоглощающей идеей: своим Спасением. Рассказывается о людях, стойко сопротивляющихся греховности человеческой природы, стремящихся уйти от банальностей обыденного про­зябания в носящий в себе благодатные силы мир аскетики, молитвы и уеди­ненной жизни.

ВВЕДЕНИЕ

Напоминаю тебе возгревать дар Божий ... ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви и целомудрия.

2 Тим. 1:7

Место действия помещенных здесь историй не выходит за пределы Абхазии и Афона, и время их не отступает от времени жизни самого автора этих за­писей. В содержании притч собрано духовное богатство человеческой души, волнуемой главной и всепоглощаю­щей идеей: ее Спасением. В притчах рассказывается о людях, стремящихся уйти от банальностей обыденного прозябания в мир аскетики, молитвы и уединенной жизни, носящей в себе благодатные силы, стойко сопро­тивляющиеся греховности человеческой природы.

Автор более всего склонен к описанию чудесных и удивительных событий в жизни как простых людей, так и монахов, а также отшельников и анахоретов. В их ха­рактерах тесно переплетаются смешное и трагическое, принимающее в борьбе со злом необычные и удиви­тельные формы. Стремление к святости - основа многих записанных автором притч и повествований. Наряду с этим можно увидеть, насколько опасным становится ду­ховный путь, если к нему относиться с небрежностью и легкомыслием.

Повествователь через поток событий ярко живопи­сует нам, насколько ум человека, запутавшегося в грехе, не способен узреть рядом с собой необыкновенную личность, наделенную проницательностью и благодатью. Монах, отринувший мирское и освятившийся в молит­венных подвигах, несет свет оставленному им миру,тем самым открывая возможность каждой душе воспринять и усвоить свет Спасения. Святому человеку жизнь проста и открыта, как изнанка узора на ковре, по выражению греческого старца архимандрита Епифания Феодоропулоса, в то время как мирские люди видят лишь причуд­ливое переплетение линий, сотканных из человеческих судеб.

Возникает вопрос: как нам относиться к этим притчам и к их автору? Несомненно, основа этих притч - реаль­ные события из духовной жизни «алчущих и жаждущих правды» (Мф. 5:6), имена которых и по сей день у многих на слуху. Автор остался неизвестным, поскольку история нахождения этих записей также весьма загадочна: преж­девременно почивший на Афоне в 2014 году русский иеромонах И.,живя в келье в Провате, во время посеще­ния одной пустыни на Афоне принес оттуда зачитанную общую тетрадь, в которой находились эти истории. Тет­радь была обнаружена собратьями в его бумагах на чер­даке, в ящике старой прикроватной тумбочки. Кончина этого достойного и всеми уважаемого иеромонаха со­крыла в неизвестности автора предлагаемых читателю записей, которому мы считаем нужным принести искрен­нюю благодарность за составление этих духовных притч. Приступая к выпуску нашей небольшой книги, мы упо­ваем на молитвы всех преждепочивших отцов и братий Кавказа и Афона, дабы нам всем также прийти к свету, оставив всяческую душевную тьму, по слову Господа: «Я свет миру; кто последует за мною,тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин. 8:12).

Старец Усекновенской пустыни «Катафиги», Иеромонах Симон (Безкровный)

Сердце их было неправо пред Ним, и они не были верны завету Его. Пс. 77:37

Некий старец на Кавказе весной ушел в горы и не вернулся. Его послушник в совершенном отчая­нии целое лето бродил по горам и долам, надеясь отыс­кать старца, живого или мертвого. Спотыкаясь и осту­паясь, карабкался он по ломким вершинам скалистых круч, полный сознания своей беспомощности.

На одной узкой горной тропе приметил он впереди человека, по виду охотника, и поплелся за ним, рассчи­тывая, что раз тот из этих мест, то что-нибудь ему расска­жет. Но сколько ни ускорял шаг, догнать человека никак не мог. Наконец, криками послушник привлек к себе его внимание, и тот, остановившись, стал дожидаться парня: - Пути ищешь или помощи, послушниче? - спросил охотник.

- Старца своего ищу, добрый человек... - ответил он, чрезвычайно утомленный погоней.

- А разве тебе старец не заповедал прежде всякое дело начинать с молитвы?

-   Вот найду мощи старца, тогда и молиться начну! - упрямо ответил послушник.

-   Уж не знаю, чем я смогу тебе помочь... - ответство­вал ему попутчик. На одном из поворотов он куда-то исчез, а вдали замелькала крыша деревенского дома. Присмотрелся послушник: да это же его родной дом, и вот Мурлыка рядом с дверью. В крайнем изнеможении паренек прилег отдохнуть.

И тут комната и дом совершенно пропали, а себя по­слушник обнаружил в каком-то гроте, напротив которого чернела могучая сосна с обломанной макушкой. В углу лежат мощи его старца, аккуратно прикрытые рогожей. И в гроте стоит чудесное благоухание, словно только что покадили обильно пасхальным ладаном.

«Так вот где старец-то мой упокоился, надо будет за­помнить», - подумал послушник и пробудился. - «По­прошу-ка я его святых молитв...»

Взялся он за четки, сразу на душе полегчало и на­дежда в сердце появилась, что найдет он мощи по мо­литвам старца.

Припоминая, где может быть такой грот с обломан­ной сосной, послушник опять ушел в горы, молясь Иису­совой молитвой на всех тропах и переходах. На этот раз наткнулся он в глухом урочище на крохотную келью в одно окошко. Прочитал молитву-тишина. Толкнул рукой дверь - открыта. Вошел внутрь, а на постели - монах. Ликом темен и суров, словно мертвец. Послушник воз­намерился похоронить его с честью и, робея, подошел к постели.

В это время «умерший» вздохнул и открыл глаза:

-   Не подашь ли мне водицы в кружке, послушниче? Не пугайся, это у меня от голода приступы такие. Никто целыми днями ни ломтя хлеба, ни кружки воды не по­даст...

Дал послушник монаху попить, а тот кивает рядыш­ком на табурет, садись, рассказывай... Узнав в чем дело, пожалел парня:

-   Кое-что я в твоем деле смыслю, послушниче! Ты пока поставь кашу на плиту, да прибери в келье, да в святом углу пыль протри. Все делай с толком, с молитвой, не ленись...

Послушник всегда был парень расторопный, мигом все сделал и только было хотел монаха порасспраши- вать, как тот, устремив строгий взор на дверь за спиной гостя, воскликнул:

-    А что это?

Обернулся паренек - ни кельи, ни отшельника, а перед ним грот и сосна с обломанной вершиной чернеет в лимонном вечернем небе. Послушник сильно этому изумился, и, перекрестясь, вошел в грот. В углу лежали мощи его старца, прикрытые рогожей. И ладаном чу­десно пахнет.

-   Чудно как, Боже мой! - ошеломленный послушник опустился на колени. - Отче, дорогой, полагаю, что это ты являлся мне всюду,только я, по грехам моим, не узна­вал тебя, увы мне, увы... Не сподобился я при жизни твоей Божией благодати, старче мой, и остался неразум­ным и глупым! Прости меня...

Тут иная мысль пришла ему в голову, даже все мо­литвы улетели куда-то...

- Что это я так разунывался? Если я сейчас объявлю в монастыре, что разыскал косточки старца,то все будут меня прославлять, все будут меня почитать, возможно, даже сделают архимандритом!

И уже видится в мечтах послушнику, как совершают в монастыре торжественный крестный ход с обретенными святыми мощами, служат праздничную всенощную и че­ствуют его принародно. А он уже архимандрит и такую проповедь произносит, что честной народ, толпящийся в храме, прослезился, а весь монастырь возликовал. И далее торжественно со всей братией прикладывается он к мощам старца...

Тут архимандрит почувствовал сильный холод, будто прикладывался к чему-то холодному и леденящему все тело. Взглянул: оказывается он обнимал руками трухля­вый замшелый пень и лежал в каком-то болоте. Посмот­рел, полный недоумения, вокруг - только лес да скалы и больше ничего.